Записки морфа - Страница 1

К оглавлению

1

Записки морфа


Записка из чужой тетради
(Предпролог)

— Поставь меня!

— Не-а!

— Поставь, мне неудобно, люди смотрят, — аргумент не произвёл никакого эффекта.

— Пусть завидуют!

— Коля, ну, что ты как маленький! — возмущённо сказала женщина, но сама плотнее прижалась к груди мужчины.

— Маленькие у меня вы с Санькой, а мы с Лёхой большие медведи, р-р-р! Да, сын? — крепко сбитый мальчишка, тянущий санки с уложенными на них пакетами с древесным углем и ведерком маринованного мяса что-то неразборчиво буркнул в ответ и с завистью, посмотрел на маму, устроившуюся на руках у отца, — Да-а. — протянул тот, — Не тянешь ты, Алексей, на медведя, только на хомячка.

Мальчишка насупился, утёр рукавом курточки раскрасневшийся на лёгком морозце нос и припустил вперёд, туда, где между деревьев виднелся разбитый бивуак и доносилась веселая музыка.

— Сын, не дуй губу, а то я скажу Саньке, чтобы она сверху села! Покатаешь в честь женского дня сестрёнку? — мальчишка, резко остановившись, показал родителям и сестре язык и припустил вперёд с утроенной скоростью.

— Видала? — рассмеялся мужчина.

— Неси, раз уж взялся, — улыбнулась "ноша", — Не тяжело?

— Своя ноша не тянет! — крякнул немного запыхавшийся "носильщик".

— Это хорошо. Саша, прыгай папе на спину!

— А-а! — от резкого толчка мужчина не удержался на ногах, вся троица рухнула в снег. — Санька!!!

— О-о-о, Беровы пожаловали! — послышалось из-за деревьев. — Быстро ходь сюды!

У мангала стояли два "дежурных по шашлыкам". Женщины сервировали раскладные столики, пара "дежурных по ухе" колдовала у костра, дети носились весёлой стайкой вокруг разбитого лагеря.

Один из "шашлычников" перевернул шампура и посмотрел на коллегу:

— Что думаешь, Бер?

— Не долго нам осталось, — ответил собеседнику Николай, — Если пиндосы боятся настоящей крови, то хунхузы слеплены из другого теста.

— Что, совсем никак? Что говорят твои?

— Хм-м.

— Не хмыкай.

— А твои? — выделил последнее слово Николай.

— Знаешь, есть такой анекдот. Чтобы изменить Россию, есть два варианта: реальный и фантастический. Реальный — прилетят инопланетяне и сделают всё за нас. Фантастический — придётся поработать самим.

— А если случится третий вариант? Инопланетяне прилетят, а работать всё равно придётся нам?

— Тогда, Коля, я поставлю тебе бутылку настоящего армянского коньяка.

Пометки на полях
(Вместо пролога)

Скажите, как вы относитесь к нумизматике? А к нумизматам? Никак? Хорошо, зайду с другой стороны — как вы относитесь к монетам? Да-да, к простым монеткам? Кругленьким таким, с насечками на ребрышках… да что вы, вообще можете знать о монетах?

Стоп, что-то понесло Остапа. Сам я не нумизмат и к нумизматике не имею никакого отношения и никогда не имен, и родственники не имели. Хотя…, жаль, что не имели, как этот сухонький старичок. Надо же, как он вообще смог выжить в двадцатые годы? Невероятно! Дедок сам по себе ходячее сокровище. Последние несколько лет, таких стариков я видел только в бункерах или подземных кварталах где их не могло достать излучение инопланетной орбитальной станции, а этот не прячется от смертельной угрозы, только кряхтит и поплёвывает в небо и на внуков, которые каждый раз пытаются увести его в бомбоубежище. Дед, оказывается, ещё та язва. Стоит, скалится, во рту полный набор зубов, трудно поверить, что ему за восемьдесят. Понятно, почему его не берёт убийственное излучение — с такими зубами чхать он хотел на всех инопланетян. Я выглянул в окно, сияние, порождаемое станцией, померкло. Оно и так было не сильным, сегодня наш район затронуло самым краем космического удара, периферийными отголосками, но Ярослав попросил побыть с ним у его деда, проследить, чтобы старичку не стало плохо, мало ли что? Мне не трудно, можно и посидеть. Если честно, я завидую другу — у него есть дед, а я своих стариков уже и не помню и таких как я много. Ярославу несказанно повезло.

Сегодня Ярик упросил деда показать свою коллекцию. Никогда не думал, что тот что-то коллекционирует, но увидев гордость древнего пенсионера, чуть не выпал в осадок. Обалдеть! Мне всегда нравился Иван Николаевич, классный старикан, но он почему-то воспринимал меня в штыки. Саньку, мою старшую сестрицу, готов был на руках носить, а на меня смотрел как партизан на немца через прицел. Вот уж не знаю, чем я ему не угодил?

— Как вам? Нравится? — дед подошёл к нам и заглянул через плечо Ярослава, увлечённо рассматривающего через лупу какой-то особо финдибоберный то ли талер, то ли пфенниг. Я тоже увлечённо рассматриваю эти кругляшки, но виду стараюсь не подавать. Иначе меня больше не подпустят к этому чуду, у-у-у. Так, успокоиться, сделать морду тяпкой. Силы небесные, за что мне такое наказание?

Дед заметил мой нарочито скучающий взгляд и недобро ухмыльнулся:

— Сразу видно современную молодёжь, вас ничем не прошибёшь, — я равнодушно пожал плечами. — Вы думаете, что я зря трачу своё время, эрги, вату и собираю разный хлам? (Да что он ко мне привязался?) Ошибаетесь! Я не монеты собираю, я собираю историю разных стран! Ведь каждый из этих кругляшков может рассказать столько, что вам и не снилось!

— Дед, ты опять? — одёрнул старика Ярослав, тот замолчал.

— А ты не перебивай старших! — древний нумизмат отобрал у внука свою коллекцию. Из альбома выпал пятачок, звякнул о паркет и подкатился к моим ногам. Обычный советский пятачок, выпуска одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года, я нагнулся и поднял монетку.

1