Записки морфа - Страница 12

Зад автобуса подбросило на очередном ухабе, я сильно ударился носом о стекло и отвернулся от железной дороги. Водитель вжал голову в плечи от криков о возницах и дровах.

— Бер, — рядом со мной нарисовался Димка Лотяну. — Ты чем занимаешься в субботу?

— Как Пятачок, совершенно свободен. Есть предложение?

— Растёшь, начинаешь мысли читать!

— Твои что ли? В твоём котелке кроме баб всё равно ничего нет, сплошная порнография.

— Эк, загнул, я о другом, — видя, что собеседник проявил интерес, Лотяну зачастил пулемётом. — Мы, с батей, на даче бассейн закончили. Два года с лопатой в поисках квадратного корня, руки до локтей стёр. В пятницу отец его наполнит и на неделю в командировку съезжает, предлагаю организовать пикничок и отметить завершение строительства, ты как?

— Только за, но без горячительных.

— Горячительного тебе никто не предлагает, что Санька?

— Иди, договаривайся, она человек взрослый, самостоятельный.

— Понял, — Димка хлопнул меня по плечу и свинтил в сторону передних сидений, на коих размещалась женская половина учебного взвода номер два.

Через пять минут заляпанный грязью автобус миновал КПП, приехали.

*****

— Ра-а-авняйсь! Смирна-а-а! Равнение на… — за что люблю "военку" и армию, так за эти два слова: "равняйсь" и "смирна"…

Один из самых волнующих моментов, когда выстроенные правильными шеренгами десятки девушек четвёртого курса вытягиваются в струнку, делают вдох, одновременно чуть откидывают плечики назад и их всколыхнувшиеся в едином порыве груди туго натягивают ткань формы. Мои глаза тут же покрываются паволокой, а рот так и норовит разъехаться до самых ушей, ладно бы у меня одного. У офицеров загораются глаза, а на лицах проступает сожаление оттого, что нельзя остановить мгновенье. Глаза девчонок сверкают как бы не сильнее, чем у сильной половины человечества, щёки покрываются румянцем. Женщины, они прекрасно осознают, какое влияние оказывает на суровых мужиков и молодых парней нехитрое, в общем-то, действо и на полную катушку пользуются моментом. Кто сказал, что армия не для женщин? Наверняка это был древний фригидный перец, не видевший, какой ударной мощью обладает обычная форма, надетая на стройные девичьи фигурки. Девушки в форме — это сила!

Вот и окончилось построение. Я с сожалением наблюдал, как после команды "разойтись" монолитный строй разбился на отдельные взводы.

— Командиры взводов, подойти на инструктаж, — проорал куратор нашего курса подполковник Омельченко, я оставил взвод на Саньку и направился к подполу. За группу можно было не волноваться, у моей сестрёнки не побалуют.

— Тащ подполковник курсант Беров по ваш…

— Отставить, — прервал меня подпол. Омельченко окинул собравшихся взводных оценивающим взглядом. — Так, соколики и горлицы, — последние слова относились к командирам третьего и седьмого взводов Татьяне Петрушиной и Ксении Шварцкопф. — Знаете, из чего сегодня придётся работать?

— Так точно! — вытянулась в струнку Петрушина.

— Петрушина, я разве вас о чём-то спрашивал или давал слово?

— Никак нет, — сконфузилась Танька.

— Вот и помолчите, вам понятно?

— Так точно! — Татьяна вытянулась во фрунт, поедая подпола глазами.

— Я не понял, — Омельченко перевёл тяжёлый взгляд бледно-голубых глаз на остальных взводных. — Я, что, одной Петрушиной объясняю? — мда, попали, Омеля, так мы кликали подполковника за глаза, видимо, встал не с той ноги. Сейчас он будет с истинно армейской вычурностью накручивать нам хвоста. — Или вы не поняли, о чём я сейчас говорил?

— Никак нет! — гаркнули взводные в семь глоток.

— "Никак нет" поняли, или "никак нет" не поняли?

— Так точно! — теперь подпола ело семь пар глаз. Мы тоже умеем включать "дурочку" на армейский лад. — Поняли!

— Если поняли, то следующий открывший рот без моего разрешения получит два наряда вне очереди. Вам понятно?

— Так точно! — проорали мы, Танька закатила глазки. Омеля всегда держал данное слово. Даже не так, он мог забыть о чём угодно, но только не о внеочередных нарядах, которые сыпались из него как из рога изобилия, и Петрушина была первой в очереди на раздачу.

— Раз мы разобрались с вашей понятливостью, то приступим, — уф, гроза миновала, но что-то быстро куратор отошёл, не к добру это, ой не к добру.

Удостоверившись, что его слова не пропадают втуне, Омельченко кратко обрисовал нам, что сегодня четвёртый курс удостоен великой чести участвовать в стрельбах из новейшего оружия Российской армии. Гордитесь, мол, "соколики" и "горлицы", а кто эту честь не оправдает, получит полфунта соли на хвост. Тот взвод, который отстреляется хуже всех, ждёт десятикилометровый марш по пересечённой местности с полной выкладкой. И не стоит Петрушиной и Шварцкопф сверлить товарища подполковника взглядами, если надели форму, то будьте добры соответствовать! Вот и причина быстрой отходчивости куратора. Я прикинул в уме, на какой результат может рассчитывать мой взвод. Место второе или третье нам точно гарантировано, "пятёрочку" ещё никто не смог перестрелять. В общем зачёте пятый взвод всегда был на первом месте. Теперь кратко о самих "машинках". Лицо подпола подобрело, Омельченко всегда был фанатом всего, что стреляет, горит и взрывается, об оружии он мог говорить часами, так что мы приготовились слушать, как минимум, получасовой спич, но были жёстко обломаны.

Омеля выпятил увешанную регалиями грудь и начал вдохновенно вещать. Мол, четвёртый курс сегодня с познакомится с электромагнитной винтовкой Миронова и ручным электромагнитным пулемётом Паоли, коих некоторые безграмотные олухи именуют ранцевыми рельсовиками. Для особо тупых и криворуких студентов, которых подполковник не подпустил бы к полигону и на пушечный выстрел, он поясняет, что первый, назвавший винтовку и пулемёт рэйл ганом, побежит кросс в два десятка километров. Нехрен засорять родную речь словами из языка вероятного противника. Тут он прекратил словесный понос и посмотрел за наши спины, я непроизвольно оглянулся.